Группы и ко-терапевты: осознанный и бессознательный выбор

Аннотация: в нашей статье мы предлагаем свои размышления о возможных мотивах выбора групповой психотерапии как инструмента психотерапевтической работы с точки зрения предпочтений, личной истории и личностной организации психотерапевта. Мы делимся мыслями, какие «плюсы» и «минусы» существуют у групповой формы работы и как они выглядят с точки зрения контр-переносных процессов. Также мы рассматриваем выбор ко-терапии как важного решения разделить с коллегой проживание роли группового ведущего. В своих размышлениях на эти темы мы исходим, в первую очередь, из опыта работы психотерапевта групп-аналитического направления.

Ключевые слова: Психотерапия, группа, групп-анализ, перенос, контр-перенос, бессознательное, психоанализ, ко-терапия.

Всю свою жизнь любой человек имеет дело с группами – с семьей, учебными и трудовыми коллективами, дружескими компаниями, общественными организациями или национальными сообществами.

З.Фулкс полагает, что человек как индивид вообще не существует, он всегда представлен как член той или иной группы [3]. Даже тогда, когда мы не задумываемся об этом, мы являемся частью чего-то большего – группы, и даже множества групп.

Субъективно мы осознаем свою принадлежность к группе очень по-разному. Кто-то почти не чувствует этой принадлежности и не задумывается о ней, ощущая собственное одиночество и покинутость, даже когда формально состоит в тех или иных группах. Другие же люди всегда ощущают себя частью сообществ, даже не присутствуя в них физически. Пример – такая понятная всем психологам ситуация – кто-то ощущает свою профессиональную идентичность, принадлежность к тому или иному профессиональному сообществу, даже работая по скайпу из другой страны. Другому же специалисту для этого нужно состоять в штате клиники или психологического центра.

Другой субъективный аспект «отношений» с группами – это ощущение своего опыта принадлежности как скорее позитивного или скорее негативного. Например, детские воспоминания о праздниках в большой семье – они про радость общения, поддержку и взаимопонимание или – про упреки, манипуляции, унижения?

Если объединить эти 2 субъективных критерия оценки места группы в своей жизни - было достаточно опыта принадлежности\недостаточно опыта принадлежности и позитивный опыт\негативный опыт – получится такая схема:

Психологи, психотерапевты – тоже где-то в одной из этих клеточек. Давайте порассуждаем, какие мотивы могут быть у специалиста, выбравшего направление групповой психотерапии, в зависимости от его собственного опыта принадлежности к группам.

1. Я вырос в хорошей семье, получил образование в прекрасном университете, принадлежу к устойчивому, поддерживающему профессиональному сообществу – я могу научить вас, как быть в группе и использовать ее ресурс для роста и развития.

Если где-то нам хорошо, то это чувство часто хочется продлить. Действительно – почему бы тогда не выбрать в качестве своей специализации групповую психотерапию? У терапевта с такой предысторией есть позитивный опыт, на который он может опереться, и он часто готов транслировать этот опыт участникам своих терапевтических групп. Это ведь нередкий мотив для выбора направления работы – отталкиваться от собственных достижений, от позитива: мне удалось построить хорошие отношения с партнером, значит, я и вас могу научить – буду семейным терапевтом; у меня здоровые успешные дети – я буду детским психологом. То есть – я знаю как, я научу, делай как я (возможно – как неосознаваемый мотив, а не как часть рекламной кампании).

Несомненный плюс такого психотерапевта – в группе ему комфортно. Но, возможно, ему часто будет нужен взгляд со стороны, помощь супервизора, чтобы не игнорировать сложности в работе группы, кризисы в ее развитии, участников с травматическим опытом принадлежности к тем или иным группам – всего того, что может разрушать образ группы как абсолютного блага для любого человека.

2. Я вырос в большой семье, в которой чувствовал себя подавленным, обязанным соответствовать ожиданиям родственников, в которой нужно было уметь держать удар, справляться с манипуляциями, не потерять себя, а лучше всего – как можно быстрее вырасти и покинуть это сообщество. «Меня окружали милые, интеллигентные люди, медленно сжимая кольцо».

По первому впечатлению – человеку с такой личной историей вряд ли не захочется стать групповым психотерапевтом. Однако есть по крайней мере два противоположных мотива, которые могут его к этому подтолкнуть. Первый – это стремление все-таки получить позитивный опыт пребывания в группе, создав такую «хорошую» группу самому; желание оказаться лучшим «родителем», чем все те, кто символически играли эту роль в его жизни. Второй – страх перед группами, желание лучше понимать пугающие процессы, происходящие в группе, или же держать их под контролем.

Такой психотерапевт, безусловно, очень чуток ко всем страданиям, которые люди могут испытывать в семьях, профессиональных сообществах или дружеских компаниях, он может помочь обнаружить и осмыслить этот опыт участникам своей терапевтической группы. С другой стороны, ему может хотеться сделать группу максимально безопасной и контролируемой, вводя все новые и новые правила, ограничивающие спонтанное общение между участниками. Или же просто выбрать такое направление групповой психотерапии, где свободное взаимодействие членов группы сведено к минимуму.

3. Мои родители были полностью сосредоточены на мне (или друг на друге), у меня не было братьев или сестер, я много болел, поэтому часто пропускал школу, а когда приходил – меня не замечали, обо мне уже все забывали. Но я видел, что другие люди дружат, поддерживают друг друга и получают удовольствие от общения.

Человек с подобной личной историей тоскует по группе, мечтает принадлежать к ней и занимать там сколько-нибудь заметное место.Часто уже и во взрослом возрасте ему сложно «влиться» в какую-то группу – сдерживает чувство собственной «неуклюжести», отсутствие необходимых социальных навыков, страх снова оказаться незамеченным. Но – если не берут в «чужие» группы, можно же создать свою! Эта группа удовлетворит его потребность в семейно-братском контакте, поможет справиться с ощущением изоляции. Тогда появится компания для игр, которой так недоставало в детстве, и место в ней будет – не с краешку, «спасибо, что не выгнали», а самое что ни на есть основное.

Такой групповой психотерапевт вряд ли будет авторитарным – ему очень важно быть «на равных». Он будет стремиться выстроить такую групповую культуру, где не будет отверженных и«козлов отпущения». Возможно, такой специалист будет брать на группу всех желающих (не проводя собеседования), или же критерии отбора будут очень мягкими – «возьму всех, всем нужна группа». Скорее всего, он будет стремиться проводить группы поддержки. Однако в ситуациях конфронтации, где ведущему нужно быть не одним из равных, а взять власть в свои руки – ему может быть сложно. Кроме того, в такой группе может избегаться тема различий между участниками, в том числе существенных (физические или психические особенности, инвалидность и др.) и чувства «отличающихся» по этому поводу.

4. Мама растила меня одна. Она часто рассказывала мне о своих неудачных попытках построить отношения и предостерегала меня от «плохих компаний» и других вариантов социальной активности, потому что почти любые компании виделись ей плохими. Она всегда радовалась, когда я сидел дома с книгой или за компьютером – тогда я был в безопасности. В крайнем случае – нечастое общение с одним, проверенным другом.

Такого человека группа пугает, ощущается чем-то поглощающим, подавляющим, «портящим» его. По возможности он избегает групп, особенно «тесного» в них участия. С другой стороны, поскольку совсем избежать групп все равно не получится, может возникнуть желание лучше понимать происходящее в группах, групповую динамику.

Похоже, такой человек, выбрав профессию психолога, станет скорее ученым-исследователем, в крайнем случае – будет специализироваться на индивидуальной психотерапии. А если все-таки фантазировать, что он волею случая стал групповым терапевтом – то каким? Какие группы он будет вести? Вероятно, те, где роль собственно группы будет минимизирована, которые в том или ином виде можно назвать «индивидуальной терапией в группе» - последовательность диадных взаимодействий в общем пространстве, «на фоне» группы. Такую группу, где взаимодействие участников будет идти через ведущего, где (если формат работы будет это допускать), будет много упражнений в парах и будут пресекаться любые попытки «слияния». Такой терапевт будет давать индивидуальные, а не общегрупповые интерпретации участникам, а тема сплочения группы, скорее всего, останется «за кадром». Такие группы могут оказаться очень полезными для тех участников, у которых очень сильна потребность в персональном внимании, тех, кто еще не готов влиться в спонтанное, ограниченное только внешними рамкам групповое взаимодействие.

Еще один мотив - ведение групп могут выбрать те терапевты, которые желают «убежать» от диадных отношений индивидуальной терапии, устав выдерживать неврозы переноса, депрессивность, регрессивные эпизоды, те, кто уже попробовал себя в индивидуальном формате и заинтересовался более динамичными формами работы.

5. В качестве побудительного мотива может также выступать и интерес к групповой психологии, но не просто праздный интерес, а попытка найти в этом спасение, решение очень остро стоящих для терапевта вопросов. Как писал Йозеф Шойкет: «Группа интересует меня по особой причине – из-за феномена массовой психологии. Психоанализ потерпел поражение перед лицом массовой психологии. Стоит посмотреть, как наивно и с полным неведением реагировали психоаналитики на Гитлера в Германии и Австрии, как подобным же образом они отчасти поступают и сегодня в связи с данной темой – это всегда меня очень пугало. Это побудило меня обратиться к группе, а также стало причиной моего обращения к большой аналитической группе. Личным мотивом для меня был страх перед тем, как могут распоясаться цивилизованные люди. Я надеялся, что группа может мне дать понимание этого. Со временем мои претензии в этом отношении уменьшились (…) Я испытал также «тотем и табу»: амбивалентного фюрера, которого группа стремится низложить, в надежде благодаря этому избавиться от Сверх-Я, затем удовлетворение инстинктивных импульсов и следующее после этого раскаяние, способность ощутить свою вину, способность осознать собственную ответственность [цит. по 1].

Конечно, такой обзор возможных мотивов, по которым психолог может выбрать в качестве специализации групповую психотерапию – пока лишь попытка структурировать различные варианты частных случаев. Наверняка есть и другие мотивы. В любом случае, когда мы задумываемся о том, какие бессознательные процесы приводят нас в профессию и, в дальнейшем, в те или иные ее прикладные области – мы в итоге получаем возможность сделать свою работу более стабильной, устойчивой и осмысленной.

Когда выбор в пользу групповой психотерапии сделан, неизбежно возникает вопрос: один или в ко-терапии?

И вопрос таких предпочтений – в одиночку или в паре – тоже зависит от мотивов и личностных особенностей психотерапевтов.

Взвешивая все «за» и «против», мы должны честно определить свои потребности, страхи и ожидания, прежде чем сделаем предложение тому, с кем проведем не один год вместе, переживая различные чувства, возникающие в ходе работы, и решая вопросы, связанные с ведением и администрированием группы.

Что вообще может вызвать желание вести группу вдвоем? Возможно, это один из нижеперечисленных факторов или их сочетание.

- Экзистенциальный страх одиночества, который неизбежно возникает у ведущего, не могущего окунуться в море переживаний, происходящих в группе, потому что одновременно он должен внимательно следить за происходящим процессом. Присутствие второго терапевта увеличивает количество степеней свободы, позволяет в моменте ослабить функцию «наблюдателя», делегировав ее ко-терапевту и побыть внутри себя в «зацепившем» переживании.

- Ко-терапия помогает более объемно видеть динамические процессы в группе. В ко-терапии уже априори есть две точки зрения. Ведущий, выбирающий работать в одиночку, должен дождаться супервизии, чтобы обсудить ситуацию в группе и свои контр-переносные чувства и реакции. Ко-терапевты же смогут это сделать это по свежим следам. Взаимный анализ, сопровождающий каждую сессию, может быть очень полезным для понимания групповой динамики и для планирования стратегии дальнейшей работы. Кроме того, он помогает вернуться ведущим в терапевтическую позицию, если контр-перенос слишком захватил их.

- Ко-терапия дает уникальную возможность обучения ведущих друг у друга. Каждый из них имеет свой опыт работы, свое видение. Хотя неизбежна конкуренция, которая может ослабить чувство защищенности в паре и угрожать позиции ведущих, все же ко-терапия дает возможность обогащения каждого за счет опыта и харизмы другого.

- Ко-терапия дает возможность получать поддержку коллеги. Второй ко-терапевт помогает выдержать реакцию переноса и разделить тяжесть ответственности за групповые процессы. Бывает, что группа атакует терапевта, фокусируя именно на нем свои чувства разочарования, ненависти или гнева. В этих случаях терапевту бывает трудно выдерживать такое нападение. Также трудности может возникать тогда, когда терапевт чувствует сильное давление на себя, поскольку группа хочет заставить его реагировать определенным образом. Здесь ко-терапия дает возможность снизить концентрацию массивного группового переноса. Особенно нужна поддержка при «отыгрывающих» участниках. Потребность в защите с помощью коллеги здесь оказывается сильнее, чем желание доказывать себе собственное всемогущество, ведя группу единолично.

- Вдвоем легче администрировать набор группы и решать вопросы, возникающие по ходу работы. Конечно, труднее договориться о времени собеседований новых участников, месте проведения группы, которое в равной степени устраивало бы обоих, но как раз это умение услышать другого и принять его позицию и закладывается в матрицу будущей группы.

Ключевой фактор успешной ко-терапии - способность терапевтов передавать свои роли друг другу. Группа не должна чувствовать, что терапевты и их интервенции не связаны. Таким образом, ко-терапевты должны сохранять отношения друг с другом, быть эмоционально доступными, иначе возникнут процессы разделения в группе. «Чем адекватнее родители относятся друг к другу, тем легче детям переплавлять их идентификации с отцом и с матерью в новую собственную структуру идентичности» [2].

Конечно, в своих размышлениях мы опираемся на опыт ведения группы в групп-аналитическом формате, который неизбежно связан с анализом переноса и контр-переносных реакций.

Теперь хотелось бы отметить, с какими сложностями мы имеем дело, делая выбор в пользу ко-терапии. В статье о ко-терапии авторы Герд Хейзинг и Эйке Вольф (статью они тоже пишут вместе!) рассматривают влияние контр-переноса на разные типы терапевтов. «Неврозы контр-переноса аналитика зависят от его собственных структур личности и влияют на взаимодействие с группой и на готовность к ко-терапии» [2]. Авторы описывают различия между ведущими, зафиксированными на эдипальной и пред-эдипальной стадиях и соотносят соответствующие им неврозы контр-переноса. Различаются депрессивные, навязчивые и истерически-организованные аналитики.

А. Преимущественно депрессивно-структурированные групповые ведущие. «Такой терапевт будет настроен на то, что группа считает его неполноценным, принижает свой авторитет в группе, демонстрирует большую привязанность, потому что боится, что группа отвернется от него. Он нуждается в понимании со стороны группы, соглашается с группой, потому что хочет казаться особенно гибким, не конкурирует, не пытается руководить группой и пытается внушить группе, что он может дать ей очень много любви».[2]

Такие терапевты стремятся идентифицировать себя с ребенком, отвергнутым группой и пытаются сохранить с группой хорошие симбиотические отношения. Тем не менее, сотрудничество с преимущественно депрессивным терапевтом вовсе не является беспроблемным. Он склонен думать, что ко-терапевт является более сильным и привлекательным, чем он сам, поэтому опасается, что внимание группы будет принадлежать второму, а его самого отвергнут и покинут. Преимущество же заключается в том, что он дает полную свободу ко-терапевту.

Б. Преимущественно обсессивно-структурированный групповой психотерапевт.

Авторыопределяют его как «упрямого, требовательного, не способного на любовь, всегда соперничающего с другими и другими помыкающего, закрытого, не уверенного в своей половой роли человека, который считает себя заслуживающим всеобщего уважения, хотя нигде не популярен». Чаще всего такие терапевты предпочитают индивидуальную работу с ее проверенным сеттингом классического анализа.

В. При смешивании обсессивых структур с фаллическо-нарциссическими получается тип психотерапевта, который взаимодействие с группой может превратить в борьбу за власть. Его излюбленным оружием являются интеллектуализирующие и рационализирующие интерпретации, часто в виде завершающего нравоучительного монолога.

Что касается ко-терапевтических отношений, то они строятся с коллегой как с участником группы. Как будто группа ведется в одиночку.

Г. Если же в терапевте наряду с обсессивными присутствуют депрессивные черты, то появляется образ навязчиво-депрессивного терапевта. Такой будет присваивать пациентам признаки покинутости в ходе терапии. Он будет заставлять группу курсировать между стадиями зависимости и контр-зависимости.

Д. Теперь посмотрим, как будет вести себя в группе и в ко-терапевтическом альянсе фаллически-нарциссически структурированный терапевт.

Очевидно, что он будет преследовать цель влюбить в себя участников группы. Он неизбежно станет предавать огромное значение тому, находят ли его красивым и считают ли превосходным. В его стремлении быть популярным, он не думает о том, что именно клиенты ожидают от него. Он хочет быть в группе единственным объектом для переноса, и, как следствие, относится к ко-терапии отрицательно. Поощряет зависимость группы от себя.

Поскольку сотрудничество с кем-либо опасно для него потерей центральной роли, то для него возможна лишь такая ко-терапия, где оба терапевта будут отождествляться друг с другом. В таком случае конфликт может возникнуть тогда, когда ко-терапевт утратит свою пригодность в качестве нарциссического дополнения.

Все эти рассуждения и примеры не являют собой полной картины всех сложностей, выходящих на поверхность, когда мы решаемся на групповую терапию и начинаем выбирать ко-терапевта. Они только обозначают, на что важно обратить внимание в самом начале пути, чтобы избежать ловушек бессознательного. Возможно, здесь на помощь придет супервизия. Группа коллег вместе с супервизором может быстро увидеть если не все, то очень многие подводные камни.

Таким образом, выбор специалистом групповой психотерапии, его стиль работы и предпочтение (или не-предпочтение) ко-терапии в значительной степени базируются на его опыте взаимодействия с группами и личностных особенностях. Безусловно, рассмотренные здесь взаимосвязи – лишь часть того, что может предопределить выбор специализации психотерапевта. Возможно, в будущем вдумчивый серьезный исследователь проверит эти гипотезы или же обнаружит другие закономерности. Несомненно одно – для эффективной работы групповому терапевту важно честно отвечать себе на вопросы об опыте принадлежности к тем или иным группам, об ожиданиях от ко-терапевта и, может быть, на самый основной – «для чего мне группа?»