Я люблю шутить, что мой путь в психологии начался с возраста 4-х лет, когда моя мама сказала мне, что уходит от папы, потому что влюбилась в другого. На что (по ее рассказам) я с недетской серьезностью ответила: "Я тебя понимаю". В этой шутке много иронии и попытки справиться с болью от произошедшего. И конечно эта история больше способствовала моему приходу в терапию в качестве клиента. Но именно обратная сторона стремления "понять" окружающих, разобраться, что движет их поступками, привела меня учиться на психологический факультет.
Первая мысль стать психологом пришла мне в голову, когда я поняла, что я выступаю универсальным советчиком в вопросах личной жизни для сверстников в школе: что написать, как признаться в любви, почему он мне не пишет и т.п. Это ощутимо поднимало мне самооценку, учитывая, что контакты со сверстниками у меня не ладились. К личной терапии я пришла далеко не сразу, хотя сейчас понимаю, насколько нуждалась в ней в течение многих лет. Даже в университете сопротивление к этому было очень сильным. И только через год после окончания вуза, попав в очередной личностный кризис, я нашла в себе силы пойти в клиентскую работу.
Учась университете, я была уверена, что психология и психотерапия - это своего рода "спасательство", жертвенность, готовность отдать другому все, что ему нужно, для улучшения его состояния. Кроме того, я училась на клинического психолога, и большое внимание в учебной программе уделялось диагностике. Я думала, что самое важное - это как можно лучше проанализировать человека, дать название тому, что с ним происходит. Поставил человеку диагноз - считай, пол работы сделано. Эта установка позволила мне получить хорошие профессиональные знания, которые и по сей день служат мне важной опорой.
Когда я пришла в личную терапию, мое восприятие этой сферы начало постепенно меняться. Именно гештальт-терапия стала для меня той "таблеткой" от навешивания ярлыков и чрезмерного самопожертвования, сначала в моей повседневной жизни, а позже и в профессии. Для структуры я тезисно перечислю те понятия экзистенциальной гештальт-терапии, которые близки мне, и расскажу по пунктам, как они раскрываются в моей работе и в жизни в целом. Я буду говорить как об общих принципах работы терапевта, так и о более узких аспектах и методах работы, которые близки мне душевно и профессионально.
1) Ответственность и авторство. Как для терапевта для меня было большим облегчением понять и прочувствовать, что я не могу никого спасти против его воли. Более того, даже если человек очень захочет, я все равно не смогу его спасти. Все, что я могу делать - это брать на себя свою часть ответственности за наш с ним контакт, за свой вклад в него, за свои переживания, профессиональные знания и то, как я их применяю. Для меня это вечный процесс отпускания иллюзии собственного всемогущества, которую так любит моя нарциссическая часть. В чем-то эта иллюзия очень уютна и безопасна. Но на практике она мало того, что наносит вред клиенту, но и мне самой приносит много тяжести, разочарований и ненужного напряжения. Как в личной терапии, так и в работе я стараюсь регулярно напоминать себе, что я не более, чем человек. Со своими особенностями и багажом. Квалификацией и ограничениями. И с кем бы я ни работала, одно останется неизменным: только сам клиент свободен принимать решения, совершать какие-то действия, делать свой собственный Выбор. Для меня это одновременно и большое испытание, и залог большей легкости и спонтанности в работе.
2) Контакт, механизмы творческого приспособления и теория Self. Когда я познакомилась с этими понятиями, я попала в привычную мне среду, в которой находилась в университете. Нужно было освоить определенные диагностические категории, сделать о клиенте выводы и подобрать под каждый случай нужную интервенцию. Безусловно, экзистенциальная гештальт-терапия во многом базируется на присутствии, спонтанности, живом взаимодействии без конкретных ожиданий от него. Но никакая терапия невозможна, если не опираться на знания о том, как устроена наша психика. И именно эти понятия в гештальте (как и экзистенциальные данности в экзистенциальном подходе) дают мне необходимую рамку. Это делает работу более целенаправленной, продуктивной и безопасной. Кроме того, меня, как человека тревожного, наличие такой сетки координат очень успокаивает, дает мне определенную дозу контроля за происходящим. Понятие механизмов творческого приспособления также добавило гуманистичности в мое представление о защитных механизмах. В университете я привыкла думать о защитах, как о чем-то, что надо устранить, победить, преодолеть. В концепции же творческого приспособления я более полно осознала: защиты есть у всех, и это нормально. Более того, эти механизмы - естественные инструменты нашей психики, и с трудностями мы сталкиваемся не по факту их существования, а с потерей гибкости в выборе того, как нам поступить или как отнестись к реальности. Это помогло мне относиться и к себе самой с большим сочувствием и пониманием. В конце концов, намного более эффективно, на мой взгляд, не ругать себя за что-то, а разобраться в истоках тех или иных внутренних процессов. В данном случае постулат "знание - сила" работает в качестве инструмента заботы о себе, что я также транслирую своим клиентам.
3) Феноменология. Для меня она включает в себя две вещи: а) никто не знает, что происходит внутри меня, кроме меня самого, б) часто намного важнее наблюдать и быть открытым текущему опыту, чем бесконечно анализировать человека. В своем докладе о неинтерпретативности в экзистенциальном гештальт-подходе я сравнила такой способ восприятия контакта с разглядыванием 3D-картинок, которые я хорошо помню из детства. На первый взгляд лист с такой картинкой - это просто совокупность повторяющихся узоров и цветных пятен. Чтобы увидеть изображение, которое туда заложил автор, нужно особым образом расфокусировать свой взгляд, и тогда мы увидим объемную фигуру. Также и с феноменологическим наблюдением: можно сколько угодно пытаться рационально выстроить картинку происходящего, но это не всегда будет отражать то важное, что происходит с человеком. А оставаясь открытым, поддерживая это особое качество внимания, мы можем увидеть, как из хаотичного фона начинают выделяться фигуры. По-человечески осознание этого принципа помогает мне в одном из важнейших аспектов собственного психического благополучия: в умении расслабляться. Я учусь и в повседневной жизни давать себе возможность просто выдохнуть. Оглядеться. Ощупать то, что вокруг меня. Втянуть носом воздух. Не делать никаких выводов. Такое состояние сродни медитации и пробуждает внутри меня источник силы, которая естественным образом направляет меня. И это в том числе про доверие самой себе (и улучшение контакта с моим собственным Ид, если уж на то пошло).
4) Теория парадоксальных изменений. Этой теории А. Бейссера был посвящен мой доклад на первой трехдневке. Как сейчас помню, с каким объемом стыда и сопротивления я столкнулась перед ней, хоть и шла на вторую ступень весьма уверенно. И помочь себе его преодолеть мне удалось именно парадоксальным образом. Я разрешила себе отказаться от этой мысли, обсудила этот вопрос с Юлей Артамоновой, смирилась с тем, что не готова к этому этапу учебы. И через несколько часов в тот же день написала нужный доклад. Так мой путь углубления в гештальт-терапию начался с очень гештальтистской мысли: чтобы измениться, нет нужды менять себя насильно. Важно как можно более полно погрузиться в себя, в здесь и сейчас. Разрешить себе проникнуться своим состоянием. И тогда калейдоскоп сложится наилучшим для меня образом. Это помогает мне и в жизни, и в работе. Скорее всего я еще много лет буду наблюдать за своей привычкой "толкать" себя в сторону своих целей, не разобравшись в стартовой точке. Увы, это слишком въевшийся в меня стереотип поведения. Но с годами работы и личной терапии я все больше осознаю, что самое ценное (и оно же самое полезное для любых моих действий и устремлений) - это то, в чем я пребываю в каждый конкретный момент времени. В работе я также стараюсь обращать внимание клиентов на то, что происходит на сессии, предлагаю им отказаться от вечной гонки за "морковкой", которая кажется их сознанию такой важной. И часто наблюдаю, как в этом месте происходит настоящее чудо. Чудо чувствительности к себе, полноты жизненных ощущений и искренности.
5) Эмоциональная осознанность. Пожалуй, мало ситуаций, в которых не будет полезным понять, что я чувствую или спросить об этом клиента (здесь я, безусловно, немного преувеличиваю, чтобы подчеркнуть важность этого аспекта терапии). Я сама по себе человек очень эмоциональный и мне свойственны периоды, в которые меня "затапливает" чувствами. Вот уже почти 4 года в своей личной терапии я учусь с этим справляться. И контакт со своими чувствами, их называние, позволение им быть - это для меня один из спасательных кругов в эмоциональном "море". Осознание и называние помогает мне очертить ту область, в которой эти эмоции возникли и посмотреть на них из позиции наблюдателя. Кроме того, осознавая свои эмоции, я получаю ключ к пониманию своих потребностей. Здесь, как и в парадоксальной теории изменений, я понимаю, что прежде чем что-то предпринимать, надо понять, что происходит со мной, как я отношусь к происходящему, почему именно так? Зная пользу этого для себя, я достаточно активно предлагаю клиентам пользоваться этим средством. Осознанность - это путь к тому, чтобы получить бо́льшую свободу в выборе способа удовлетворения потребности. А еще, когда мы пропускаем свои эмоции через себя (конечно же в доступном нам сейчас для безопасного проживания объеме), мы открываем те краски и оттенки жизненной картины, которые так часто ускользают от нас в повседневной суете. Повышая эту осознанность и чувствительность к нюансам, мы получаем больше вкуса к жизни. Это я считаю настоящим внутренним богатством, хоть оно и имеет свою цену (в виде столкновения с подчас неприятными и болезненными переживаниями).
6) Теория поля. Для она также хороший помощник в отпускании чрезмерного контроля как за своей жизнью, так и за ходом сессии. Может показаться странным, что я делаю такой акцент на том, чтобы отпустить контроль. Однако я хорошо знаю себя и давно убедилась в том, что отпустить его мне намного сложнее, чем начать контролировать происходящее. Иными словами я знаю, что маловероятно, что я "перегну палку" в сторону "вседозволенности", т.к. личностно скорее обладаю обсессивно-компульсивными чертами, высокими уровнем тревоги и повышенным вниманием к деталям. Мой терапевтический и личностный рост часто связаны с поиском способов высвободить свою спонтанность. Теория поля иногда кажется мне своего рода магией, ведь все, что происходит вокруг процесса работы с клиентом как будто раскрывает нам смыслы, заложенные в сессиях. Про себя я думаю, перефразируя Вольтера, что если бы теории поля не было, ее стоило бы придумать. Даже если оставить за рамками идею, что поле работает само по себе, наша структура восприятия сделает всю работу. По механизму проекции мы не можем увидеть снаружи что-то, чего нет у нас внутри, что нас не беспокоит. Мы как киты, "ощупывающие" пространство вокруг с помощью эхолокации. Исходя из этого, исследовать поле и исследовать самого себя - это, в каком-то смысле, одно и то же. Так мы получаем бесконечное количество опор во внешнем мире и ситуации. Просто исследуя поле клиента, мы можем анализировать те структуры (фигуры), в которые складываются феномены его внутренней жизни.
7) Диалог. Для меня это самое сложное. Как и в случае с феноменологией, я вижу его как особый способ "расфокусированного" и в то же время внимательного взгляда на себя и на собеседника. Диалогическая позиция требует большой смелости быть уязвимым, непредвзятым и искренним. Она дает возможность проконтактировать с другим человеком своей сущностью, без лишней шелухи. Но в то же время ценно и понимание того, что вечно находиться в модусе Я-Ты невозможно, можно просто-напросто сгореть. Рано или поздно наступает момент, когда нужно перейти в модус Я-Оно и дать место, например, рациональному анализу процесса. Это понимание помогает мне сохранять баланс спонтанности и искреннего присутствия, и обобщения, рациональной проработки того материала, который раскрывается в сессии с клиентом.
8) Перенос и контрперенос. Мне самой стало намного легче жить, когда я поняла, что мои переживания не всегда относятся к тому, что происходит в реальности. До прихода в личную терапию я часто "ранилась" о свое восприятие ситуации, сама этого не понимая. И в этом смысле я вижу осознание переносных чувств способом освобождения от этого замкнутого круга боли, в том числе и для своих клиентов. Кроме того, отдельный чудесный мир - это то, как я сама через механизмы проективной идентификации и контрпереноса "считываю" то, что происходит с клиентом. Подчас это бывает очень тяжело, особенно если человек в сессии "помещает" в меня большое количество токсичных чувств, с которыми ему сложно встретиться в одиночку. До сих пор помню первую сессию в своей работе, в которой клиентка "вложила" в меня такой объем злости, что мне пришлось организовать нападение на ближайшую подушку, когда сессия завершилась. Обычно мне этот способ разрядки злости не близок, но в тот момент я была слишком сильно заряжена этим чувством. С другой стороны - а как иначе ощутить, прочувствовать на себе то, что происходит с человеком напротив меня? То, что он сам подчас не осознает. Контрпереносные чувства - это и проклятие (в смысле тяжести), и благословение (как один из основных инструментов эмпатического понимания и интерпретации происходящего).
9) Анализ сновидений, метафор и образов. Это просто одна из моих любимых областей в терапевтическом инструментарии. В университете нам дали очень хорошую базу по психодиагностике. И именно тогда я влюбилась в рисуночные методики. По сути сны, метафоры и в принципе любая продукция фантазии клиента - это те же рисунки, просто материал для проецирования внутреннего содержания. И это, во-первых, очень информативно, потому как дает доступ к бессознательным содержаниям. А во-вторых моя детская часть получает от применения этих методик большой ресурс. Это же очень весело! Рисовать, фантазировать, лепить, сочинять сказки. Это открывает целый веер параллельных реальностей и плоскостей, через которые мы можем лучше понять себя, дать себе что-то, чего в реальности не удается. Эти приемы я очень часто использую и в своей собственной жизни, когда нуждаюсь в поддержке или внешнем контейнере, в разрядке эмоций. Клиентам же предлагаю их в зависимости от ситуации: если это уместно и человеку близок такой способ выражения себя.
10) Клинические аспекты психотерапии и консультирования. Эта область для меня - ниточка к моему базовому образованию. На специализацию по клиническим аспектам я пошла именно с целью "пересобрать" тот конструктор, который я строила в университете так, как тогда умела. Во многом клиническое образование стало для меня ре-травмой: я была шокирована историями болезней, безысходностью положения пациентов, ярлыками и стигматизацией. Когда я закончила университет, я была уверена, что не хочу иметь с клиникой ничего общего, это было для меня слишком болезненно. Отчасти я даже стыдилась говорить людям, что я - клинический психолог, т.к. не чувствовала своего права на это. Сейчас, учась на специализации, я целенаправленно проживаю эти чувства, и в какой-то момент у меня появилась гордость за свое базовое образование. И самое главное - появилось понимание, что клинические симптомы - это не просто этикетка, которую надо наклеить на "нездорового" человека: "ты - пограничник, ты - болен шизофренией, а у тебя - маниакальные защиты". Я все больше понимаю, что все эти слова - это мои помощники в том, чтобы понять того, кто сидит напротив меня. Это не должно становиться карательным инструментом. Как и в случае с механизмами творческого приспособления, любая структура личности и нозологическая категория - это уникальная картинка адаптации человека к его жизненной ситуации. Эта мысль позволяет относиться ко всему происходящему со мной и с моими клиентами с интересом и уважением. Ну и конечно я считаю, что клинические знания делают мою работу с клиентами намного более безопасной, т.к. я глубже понимаю логику симптомов и границы своей компетенции в работе.
Обобщая то, что я написала выше, думаю, повторюсь, сказав, что в работе (да и в жизни тоже) я стараюсь искать баланс контроля (анализа, рационального осмысления) и спонтанности (безоценочного бытия в моменте). Я не думаю, что этот баланс можно обозначить в качестве цели, скорее это процесс. Чем больше я учусь психотерапии, тем больше я понимаю, что с ростом экспертизы и навыков появляются все новые уровни детализации этих полюсов и возможности перемещаться между ними. Для меня не существует универсального рецепта, как сохранить этот баланс даже с одним и тем же клиентом, даже в одной конкретной сессии. Сохранять гибкость и чувствительность в процессе работы для меня - одна из основных опор. Она дается мне непросто, но приносит ощутимые плоды. И конечно пока я работаю с клиентами, я сама продолжаю учиться всему тому, над чем мы трудимся с ними в наших сессиях. В этом для меня один из моих собственных смыслов работы психотерапевтом - взаимное исцеление через осознанное, ответственное взаимодействие.
Первая мысль стать психологом пришла мне в голову, когда я поняла, что я выступаю универсальным советчиком в вопросах личной жизни для сверстников в школе: что написать, как признаться в любви, почему он мне не пишет и т.п. Это ощутимо поднимало мне самооценку, учитывая, что контакты со сверстниками у меня не ладились. К личной терапии я пришла далеко не сразу, хотя сейчас понимаю, насколько нуждалась в ней в течение многих лет. Даже в университете сопротивление к этому было очень сильным. И только через год после окончания вуза, попав в очередной личностный кризис, я нашла в себе силы пойти в клиентскую работу.
Учась университете, я была уверена, что психология и психотерапия - это своего рода "спасательство", жертвенность, готовность отдать другому все, что ему нужно, для улучшения его состояния. Кроме того, я училась на клинического психолога, и большое внимание в учебной программе уделялось диагностике. Я думала, что самое важное - это как можно лучше проанализировать человека, дать название тому, что с ним происходит. Поставил человеку диагноз - считай, пол работы сделано. Эта установка позволила мне получить хорошие профессиональные знания, которые и по сей день служат мне важной опорой.
Когда я пришла в личную терапию, мое восприятие этой сферы начало постепенно меняться. Именно гештальт-терапия стала для меня той "таблеткой" от навешивания ярлыков и чрезмерного самопожертвования, сначала в моей повседневной жизни, а позже и в профессии. Для структуры я тезисно перечислю те понятия экзистенциальной гештальт-терапии, которые близки мне, и расскажу по пунктам, как они раскрываются в моей работе и в жизни в целом. Я буду говорить как об общих принципах работы терапевта, так и о более узких аспектах и методах работы, которые близки мне душевно и профессионально.
1) Ответственность и авторство. Как для терапевта для меня было большим облегчением понять и прочувствовать, что я не могу никого спасти против его воли. Более того, даже если человек очень захочет, я все равно не смогу его спасти. Все, что я могу делать - это брать на себя свою часть ответственности за наш с ним контакт, за свой вклад в него, за свои переживания, профессиональные знания и то, как я их применяю. Для меня это вечный процесс отпускания иллюзии собственного всемогущества, которую так любит моя нарциссическая часть. В чем-то эта иллюзия очень уютна и безопасна. Но на практике она мало того, что наносит вред клиенту, но и мне самой приносит много тяжести, разочарований и ненужного напряжения. Как в личной терапии, так и в работе я стараюсь регулярно напоминать себе, что я не более, чем человек. Со своими особенностями и багажом. Квалификацией и ограничениями. И с кем бы я ни работала, одно останется неизменным: только сам клиент свободен принимать решения, совершать какие-то действия, делать свой собственный Выбор. Для меня это одновременно и большое испытание, и залог большей легкости и спонтанности в работе.
2) Контакт, механизмы творческого приспособления и теория Self. Когда я познакомилась с этими понятиями, я попала в привычную мне среду, в которой находилась в университете. Нужно было освоить определенные диагностические категории, сделать о клиенте выводы и подобрать под каждый случай нужную интервенцию. Безусловно, экзистенциальная гештальт-терапия во многом базируется на присутствии, спонтанности, живом взаимодействии без конкретных ожиданий от него. Но никакая терапия невозможна, если не опираться на знания о том, как устроена наша психика. И именно эти понятия в гештальте (как и экзистенциальные данности в экзистенциальном подходе) дают мне необходимую рамку. Это делает работу более целенаправленной, продуктивной и безопасной. Кроме того, меня, как человека тревожного, наличие такой сетки координат очень успокаивает, дает мне определенную дозу контроля за происходящим. Понятие механизмов творческого приспособления также добавило гуманистичности в мое представление о защитных механизмах. В университете я привыкла думать о защитах, как о чем-то, что надо устранить, победить, преодолеть. В концепции же творческого приспособления я более полно осознала: защиты есть у всех, и это нормально. Более того, эти механизмы - естественные инструменты нашей психики, и с трудностями мы сталкиваемся не по факту их существования, а с потерей гибкости в выборе того, как нам поступить или как отнестись к реальности. Это помогло мне относиться и к себе самой с большим сочувствием и пониманием. В конце концов, намного более эффективно, на мой взгляд, не ругать себя за что-то, а разобраться в истоках тех или иных внутренних процессов. В данном случае постулат "знание - сила" работает в качестве инструмента заботы о себе, что я также транслирую своим клиентам.
3) Феноменология. Для меня она включает в себя две вещи: а) никто не знает, что происходит внутри меня, кроме меня самого, б) часто намного важнее наблюдать и быть открытым текущему опыту, чем бесконечно анализировать человека. В своем докладе о неинтерпретативности в экзистенциальном гештальт-подходе я сравнила такой способ восприятия контакта с разглядыванием 3D-картинок, которые я хорошо помню из детства. На первый взгляд лист с такой картинкой - это просто совокупность повторяющихся узоров и цветных пятен. Чтобы увидеть изображение, которое туда заложил автор, нужно особым образом расфокусировать свой взгляд, и тогда мы увидим объемную фигуру. Также и с феноменологическим наблюдением: можно сколько угодно пытаться рационально выстроить картинку происходящего, но это не всегда будет отражать то важное, что происходит с человеком. А оставаясь открытым, поддерживая это особое качество внимания, мы можем увидеть, как из хаотичного фона начинают выделяться фигуры. По-человечески осознание этого принципа помогает мне в одном из важнейших аспектов собственного психического благополучия: в умении расслабляться. Я учусь и в повседневной жизни давать себе возможность просто выдохнуть. Оглядеться. Ощупать то, что вокруг меня. Втянуть носом воздух. Не делать никаких выводов. Такое состояние сродни медитации и пробуждает внутри меня источник силы, которая естественным образом направляет меня. И это в том числе про доверие самой себе (и улучшение контакта с моим собственным Ид, если уж на то пошло).
4) Теория парадоксальных изменений. Этой теории А. Бейссера был посвящен мой доклад на первой трехдневке. Как сейчас помню, с каким объемом стыда и сопротивления я столкнулась перед ней, хоть и шла на вторую ступень весьма уверенно. И помочь себе его преодолеть мне удалось именно парадоксальным образом. Я разрешила себе отказаться от этой мысли, обсудила этот вопрос с Юлей Артамоновой, смирилась с тем, что не готова к этому этапу учебы. И через несколько часов в тот же день написала нужный доклад. Так мой путь углубления в гештальт-терапию начался с очень гештальтистской мысли: чтобы измениться, нет нужды менять себя насильно. Важно как можно более полно погрузиться в себя, в здесь и сейчас. Разрешить себе проникнуться своим состоянием. И тогда калейдоскоп сложится наилучшим для меня образом. Это помогает мне и в жизни, и в работе. Скорее всего я еще много лет буду наблюдать за своей привычкой "толкать" себя в сторону своих целей, не разобравшись в стартовой точке. Увы, это слишком въевшийся в меня стереотип поведения. Но с годами работы и личной терапии я все больше осознаю, что самое ценное (и оно же самое полезное для любых моих действий и устремлений) - это то, в чем я пребываю в каждый конкретный момент времени. В работе я также стараюсь обращать внимание клиентов на то, что происходит на сессии, предлагаю им отказаться от вечной гонки за "морковкой", которая кажется их сознанию такой важной. И часто наблюдаю, как в этом месте происходит настоящее чудо. Чудо чувствительности к себе, полноты жизненных ощущений и искренности.
5) Эмоциональная осознанность. Пожалуй, мало ситуаций, в которых не будет полезным понять, что я чувствую или спросить об этом клиента (здесь я, безусловно, немного преувеличиваю, чтобы подчеркнуть важность этого аспекта терапии). Я сама по себе человек очень эмоциональный и мне свойственны периоды, в которые меня "затапливает" чувствами. Вот уже почти 4 года в своей личной терапии я учусь с этим справляться. И контакт со своими чувствами, их называние, позволение им быть - это для меня один из спасательных кругов в эмоциональном "море". Осознание и называние помогает мне очертить ту область, в которой эти эмоции возникли и посмотреть на них из позиции наблюдателя. Кроме того, осознавая свои эмоции, я получаю ключ к пониманию своих потребностей. Здесь, как и в парадоксальной теории изменений, я понимаю, что прежде чем что-то предпринимать, надо понять, что происходит со мной, как я отношусь к происходящему, почему именно так? Зная пользу этого для себя, я достаточно активно предлагаю клиентам пользоваться этим средством. Осознанность - это путь к тому, чтобы получить бо́льшую свободу в выборе способа удовлетворения потребности. А еще, когда мы пропускаем свои эмоции через себя (конечно же в доступном нам сейчас для безопасного проживания объеме), мы открываем те краски и оттенки жизненной картины, которые так часто ускользают от нас в повседневной суете. Повышая эту осознанность и чувствительность к нюансам, мы получаем больше вкуса к жизни. Это я считаю настоящим внутренним богатством, хоть оно и имеет свою цену (в виде столкновения с подчас неприятными и болезненными переживаниями).
6) Теория поля. Для она также хороший помощник в отпускании чрезмерного контроля как за своей жизнью, так и за ходом сессии. Может показаться странным, что я делаю такой акцент на том, чтобы отпустить контроль. Однако я хорошо знаю себя и давно убедилась в том, что отпустить его мне намного сложнее, чем начать контролировать происходящее. Иными словами я знаю, что маловероятно, что я "перегну палку" в сторону "вседозволенности", т.к. личностно скорее обладаю обсессивно-компульсивными чертами, высокими уровнем тревоги и повышенным вниманием к деталям. Мой терапевтический и личностный рост часто связаны с поиском способов высвободить свою спонтанность. Теория поля иногда кажется мне своего рода магией, ведь все, что происходит вокруг процесса работы с клиентом как будто раскрывает нам смыслы, заложенные в сессиях. Про себя я думаю, перефразируя Вольтера, что если бы теории поля не было, ее стоило бы придумать. Даже если оставить за рамками идею, что поле работает само по себе, наша структура восприятия сделает всю работу. По механизму проекции мы не можем увидеть снаружи что-то, чего нет у нас внутри, что нас не беспокоит. Мы как киты, "ощупывающие" пространство вокруг с помощью эхолокации. Исходя из этого, исследовать поле и исследовать самого себя - это, в каком-то смысле, одно и то же. Так мы получаем бесконечное количество опор во внешнем мире и ситуации. Просто исследуя поле клиента, мы можем анализировать те структуры (фигуры), в которые складываются феномены его внутренней жизни.
7) Диалог. Для меня это самое сложное. Как и в случае с феноменологией, я вижу его как особый способ "расфокусированного" и в то же время внимательного взгляда на себя и на собеседника. Диалогическая позиция требует большой смелости быть уязвимым, непредвзятым и искренним. Она дает возможность проконтактировать с другим человеком своей сущностью, без лишней шелухи. Но в то же время ценно и понимание того, что вечно находиться в модусе Я-Ты невозможно, можно просто-напросто сгореть. Рано или поздно наступает момент, когда нужно перейти в модус Я-Оно и дать место, например, рациональному анализу процесса. Это понимание помогает мне сохранять баланс спонтанности и искреннего присутствия, и обобщения, рациональной проработки того материала, который раскрывается в сессии с клиентом.
8) Перенос и контрперенос. Мне самой стало намного легче жить, когда я поняла, что мои переживания не всегда относятся к тому, что происходит в реальности. До прихода в личную терапию я часто "ранилась" о свое восприятие ситуации, сама этого не понимая. И в этом смысле я вижу осознание переносных чувств способом освобождения от этого замкнутого круга боли, в том числе и для своих клиентов. Кроме того, отдельный чудесный мир - это то, как я сама через механизмы проективной идентификации и контрпереноса "считываю" то, что происходит с клиентом. Подчас это бывает очень тяжело, особенно если человек в сессии "помещает" в меня большое количество токсичных чувств, с которыми ему сложно встретиться в одиночку. До сих пор помню первую сессию в своей работе, в которой клиентка "вложила" в меня такой объем злости, что мне пришлось организовать нападение на ближайшую подушку, когда сессия завершилась. Обычно мне этот способ разрядки злости не близок, но в тот момент я была слишком сильно заряжена этим чувством. С другой стороны - а как иначе ощутить, прочувствовать на себе то, что происходит с человеком напротив меня? То, что он сам подчас не осознает. Контрпереносные чувства - это и проклятие (в смысле тяжести), и благословение (как один из основных инструментов эмпатического понимания и интерпретации происходящего).
9) Анализ сновидений, метафор и образов. Это просто одна из моих любимых областей в терапевтическом инструментарии. В университете нам дали очень хорошую базу по психодиагностике. И именно тогда я влюбилась в рисуночные методики. По сути сны, метафоры и в принципе любая продукция фантазии клиента - это те же рисунки, просто материал для проецирования внутреннего содержания. И это, во-первых, очень информативно, потому как дает доступ к бессознательным содержаниям. А во-вторых моя детская часть получает от применения этих методик большой ресурс. Это же очень весело! Рисовать, фантазировать, лепить, сочинять сказки. Это открывает целый веер параллельных реальностей и плоскостей, через которые мы можем лучше понять себя, дать себе что-то, чего в реальности не удается. Эти приемы я очень часто использую и в своей собственной жизни, когда нуждаюсь в поддержке или внешнем контейнере, в разрядке эмоций. Клиентам же предлагаю их в зависимости от ситуации: если это уместно и человеку близок такой способ выражения себя.
10) Клинические аспекты психотерапии и консультирования. Эта область для меня - ниточка к моему базовому образованию. На специализацию по клиническим аспектам я пошла именно с целью "пересобрать" тот конструктор, который я строила в университете так, как тогда умела. Во многом клиническое образование стало для меня ре-травмой: я была шокирована историями болезней, безысходностью положения пациентов, ярлыками и стигматизацией. Когда я закончила университет, я была уверена, что не хочу иметь с клиникой ничего общего, это было для меня слишком болезненно. Отчасти я даже стыдилась говорить людям, что я - клинический психолог, т.к. не чувствовала своего права на это. Сейчас, учась на специализации, я целенаправленно проживаю эти чувства, и в какой-то момент у меня появилась гордость за свое базовое образование. И самое главное - появилось понимание, что клинические симптомы - это не просто этикетка, которую надо наклеить на "нездорового" человека: "ты - пограничник, ты - болен шизофренией, а у тебя - маниакальные защиты". Я все больше понимаю, что все эти слова - это мои помощники в том, чтобы понять того, кто сидит напротив меня. Это не должно становиться карательным инструментом. Как и в случае с механизмами творческого приспособления, любая структура личности и нозологическая категория - это уникальная картинка адаптации человека к его жизненной ситуации. Эта мысль позволяет относиться ко всему происходящему со мной и с моими клиентами с интересом и уважением. Ну и конечно я считаю, что клинические знания делают мою работу с клиентами намного более безопасной, т.к. я глубже понимаю логику симптомов и границы своей компетенции в работе.
Обобщая то, что я написала выше, думаю, повторюсь, сказав, что в работе (да и в жизни тоже) я стараюсь искать баланс контроля (анализа, рационального осмысления) и спонтанности (безоценочного бытия в моменте). Я не думаю, что этот баланс можно обозначить в качестве цели, скорее это процесс. Чем больше я учусь психотерапии, тем больше я понимаю, что с ростом экспертизы и навыков появляются все новые уровни детализации этих полюсов и возможности перемещаться между ними. Для меня не существует универсального рецепта, как сохранить этот баланс даже с одним и тем же клиентом, даже в одной конкретной сессии. Сохранять гибкость и чувствительность в процессе работы для меня - одна из основных опор. Она дается мне непросто, но приносит ощутимые плоды. И конечно пока я работаю с клиентами, я сама продолжаю учиться всему тому, над чем мы трудимся с ними в наших сессиях. В этом для меня один из моих собственных смыслов работы психотерапевтом - взаимное исцеление через осознанное, ответственное взаимодействие.
